Кофе с молоком - Страница 16

К вечеру решили, что придется все-таки возвращаться в город, хотя и очень не хочется. Я зашла в бывшую свою спальню, чтобы собрать вещи. Первое, что я увидела на низком столике у кресла — пистолет.

Глупо надеясь, что это — чья-то шутка, или забытая прежними постояльцами игрушка, я взяла его в руки.

Нет, он мрачно, тяжело и холодно лежал в моей руке. Артур! Конечно, это он вчера его здесь оставил…

Несмотря на то, что расстались мы относительно хорошо, новых встреч мне не хотелось.

Я не стала посвящать Каратаева в подробности ночного визита, попросту промолчав о нем. Впрочем, у меня были оправдания — из-за его нежностей я напрочь выбросила все это из головы.

Услышав его шаги на веранде, я торопливо сунула пистолет в свою дорожную сумку, втайне опасаясь, что он может нечаянно выстрелить.

В дороге я задумалась о том, как вернуть оружие владельцу. Ничего толкового мне не шло в голову, а Каратаев насторожился:

— О чем ты думаешь?

Я нежно засмеялась:

— По-твоему, не о чем? — Я вздохнула. — Мне предстоит объяснение с тетей. И вообще… Саша, как мы будем теперь?

Он засмеялся:

— Вот, именно об этом я тебе и говорил. Знаешь что, позвони ей и скажи, что останешься ночевать у подруги, и поедем ко мне.

Я поежилась:

— Знаешь, эта идея мне не кажется такой замечательной. Я никогда раньше так не делала… И тетя прекрасно знает всех моих подруг.

Он круто развернул машину, не объясняя, куда мы едем. Остановился, вышел и вернулся с огромным букетом и коробкой конфет.

На мой вопросительный взгляд пояснил:

— Ирине Васильевне.

Не слушая моих возражений, дотащил меня до крыльца.

Вручив цветы и конфеты онемевшей от происходящего тете, он устроился за столом, обстоятельно рассказал ей о нашем визите в санаторий и о своем разговоре с врачом, и при этом умудрялся не сводить с меня прищуренных глаз, чем смущал и нервировал…

Тетя напоила нас чаем с душистым крыжовенным вареньем и свежей выпечкой, и, допив вторую чашку, он решительно поднялся:

— Полина, нам пора.

Как под наркозом, я собрала кое-какие вещички и вышла к ним.

Каратаев подхватил мою сумку и пошел к машине.

Я посмотрела на тетю и честно сказала:

— Тетя, не сердись! Я так его люблю!

Она засмеялась:

— По-твоему, невооруженным взглядом этого не видно! Да я давно знаю, что ты его любишь, Каратаева своего!

— Откуда? — удивилась я. — Я и сама-то об этом догадалась только нынче.

Тетя насмешливо сказала:

— Тоже мне, бином Ньютона. Мы с Катей давно уж все видели, да говорить тебе не хотели. Ну, иди, а то он заждался уже!

Зина мне рассказывала, что Каратаев живет где-то за городом, поэтому я не удивилась тому, что мы выехали на объездную дорогу. Впрочем, уже минут через двадцать он свернул на аллею, усаженную по обеим сторонам деревьями, и подъехал к высоким воротам.

Посигналил кнопкой с брелока, ворота разъехались, пропустив нас внутрь. Несмотря на позднее время, подъезд к дому был освещен симпатичными фонариками, но окна в доме были темными.

Я разглядела, что двухэтажный дом имеет два больших крыла, расположенных под тупым углом друг к другу, и два отдельных крыльца, соединенных большой общей верандой.

Каратаев пояснил, кивнув на второе крыльцо:

— Здесь живет сестра с мужем. Это она здесь всем заправляет, заодно и за моим домом присматривает. Я сам дома вообще редко бываю.

Он захватил наши сумки, отпер дверь и щелкнул выключателем, при этом свет загорелся сразу в нескольких комнатах.

— Проходи.

Бросив сумки на пороге, Каратаев повернулся ко мне и притянул к себе.

— Соскучился по тебе ужасно!..

Я подняла к нему лицо, и мы начали самозабвенно целоваться.

В этот момент зазвонил его сотовый, и Саша, не отпуская меня, начал нашаривать его по карманам.

Женский голос спросил:

— Саш, это ты приехал?

— Я. — Отстранив трубку, он шепотом пояснил мне: «Сестра». — А ты чего не спишь?

— Да так. — Даже я поняла, что сестра чем-то расстроена.

Саша спросил ее, нахмурившись:

— Что, Ильи опять нет дома? — Она задышала в трубку, и Каратаев сказал: — Ленка, ты как хочешь, а я твоему мужу по морде дам.

Я про себя подумала, что у него это, видимо, универсальный способ достижения мировой гармонии. В смысле, дать по морде всем недругам. Похоже, что сестра с ним расходилась в методах оценки действенности этого метода, потому что сказала:

— Саш, давай, я сама разберусь. — Переводя на другую тему, спросила: — Ты не голоден? Приходи, у меня на ужин твои любимые отбивные.

Каратаев с сомнением посмотрел на меня, и я замахала руками.

— Нет, — усмехнулся он. — Есть мы не хотим.

Она насторожилась:

— Саша, ты не один? Это что-то новенькое. Я уж и не упомню случая, чтобы ты привозил кого-то домой. Та-а-к! На это стоит посмотреть!

Я в ужасе закрыла лицо руками, и Каратаев со смехом прижал меня к себе:

— Еще насмотришься! Все, Лен, я тебя целую, ты — самая лучшая сестра в мире.

Он сунул телефон на столик, поднял мое лицо за подбородок и спросил:

— На чем это мы остановились?

Проснулись мы рано, но подняться сразу, понятное дело, мне не удалось. Я малодушно понимала, что безобразно опаздываю, что мне нужно приехать в офис пораньше, а еще лучше, успеть заехать домой и оттуда прийти пешком, если я не хочу, чтобы мои новые отношения с директором стали достоянием гласности… А они, эти отношения, так нравились мне, что прекратить это безобразие не было ни сил, ни желания.

Мне, наконец, удалось вытолкать его из душевой кабинки, и он строго сказал: